Воспринимаю новый вид вируса как одну из новых болезней, которые появляются довольно часто и нынешний отличается только скоростью своего распространения; летальность выше, чем у обычного гриппа, но все же не соответствует уровню тревоги среди широких масс.
Хотя, может быть это тревога уже жила внутри многих людей, а временное закрытие учреждений, и, в особенности, информационная буря всколыхнули то, что было скрыто за рутиной повседневности.
«Хайп» вокруг этого события, а точнее, успешность его пиар-кампании, привлек мой исследовательский интерес.Подвергаются социальному заражению паникой многие, но не все. Однако, в этом году, масштаб тревог вырос, несмотря на то, что предыдущие популярные вирусы были куда опаснее: птичий грипп и подобное:
Но это лишь рациональная сторона вопроса. Сложившаяся тревожная ситуация во многом иррациональна и говорит об общей тревожности масс, слабо анализирующих поступающую информацию и боящиеся внезапной смерти.
Кстати, внезапная смерть может настигнуть нас в любой момент по бесчисленному множеству причин. Страх смерти мог бы нас по-настоящему оживить: когда мы его чувствуем, а не убегаем, он может наполнить жизнь более осмысленными и важным делами, более содержательным общением, отношения более искренними, работу сделать более полезной и образ жизни более ответственным.Все это возможно, если мы идем сквозь тревогу к жизни, а не убегаем от тревоги в небытие, фактически медленно умираем, вместо того, чтобы жить.
По утверждению Р. Мэя, тревога сопровождает именно в те моменты, когда мы ощущаем свой творческий (в широком смысле слова) потенциал. И лишь смерть может нам напоминать, что мы растрачиваем себя попусту: мы обладаем огромным творческим потенциалом, находясь в эволюционно-развитом и биологически безопасном окружении, стремимся к стабильности, отсекая от себя тревогу.
И как раз тогда, когда подворачивается подходящий повод (запугивающая пиар-кампания), наша привычно вытесняемая тревога по поводу бессмысленной жизни и неиспользованных возможностей прорывается в сознание.
Страшна не смерть, а жизнь, которую так и не успели прожить.Таким образом, готов признать, что информационный вирус тревоги и паники выявляет проблематику крайне низкого качества жизни населения при достаточно высоком технологическом обеспечении защиты от реальных угроз жизни и выживанию.
Как и в средневековье люди спаслись от чумы с помощью «изобретения» гигиены, сейчас от информационной чумы мы вынуждены спасаться информационной гигиеной.