Сейчас я хочу посмотреть на происходящие события именно тем способом, который даёт мне опору с ранних лет, отстраниться от импульсивного чувственного вовлечения и как бы со стороны ощутить истоки социальных тенденций.
Это не вполне популярный сейчас метод, который не доступен людям в психологическом расщеплении, призывающим других примкнуть к лагерю «добра» против лагеря «зла», здесь исключаются эмоциональные оценки, даже если параноидная позиция видит «объективную угрозу безопасности», что взывает к необходимости спасаться.
Взамен этих реакций предлагается отразить в воображении те личностные и коллективные бессознательные конструкты, которые генерируют лекала восприятия, а значит соответствующих ему чувств и поступков, которые могут кардинально изменить жизнь непредсказуемым образом.
Уверен, именно такой взгляд составляет основу психоаналитического видения реальности, где ставится под вопрос методология объективности, а с развитием учения и вовсе научная объективность обогащается (но не отменяется!) понятием интерсубъективного поля, где каждый может расширить своё мировоззрение, тем самым устранив источник внутреннего конфликта- противоречия внутри самого себя.
Итак, мы наблюдаем очередную, и, вероятно, не последнюю волну эмиграции я рассматриваю её сейчас как культурно-психологическое явление, тесно связанное и с детско-родительскими конфликтами сепарации и попытками сохранить собственную индивидуальность.
По поводу объективности угрозы жизни и здоровью, скажу только то, что эти аспекты столь непредсказуемы, что пока суждения основаны на предположениях о будущем, можно лишь констатировать попытку контролировать неконтролируемое, естественно под такими суждениями лежит эмоциональная реакция. Собственно, информация СМИ о «возможном будущем» призвана давить на эмоции, таким образом обеспечивается управление массами. Индивидуальностью невозможно управлять через каналы, воздействующие на массы и оперирующие к базовым, «инстинктивным» основам.
Не скажу, что меня удивило такое движение масс. Еще в 2017 году, будучи молодым специалистом, я вёл психологические тренинги для одаренных подростков, имеющих успехи в различных научных олимпиадах. Тренинги были посвящены целеполаганию, и я не мог не спросить ребят о их целях и мечтах. Самой популярной мечтой-целью с большим отрывом от других стала эмиграция в более экономически развитые страны.
Меня поразила уверенность подавляющего большинства подростков, что именно этот шаг обязательно улучшит их жизнь в значительной степени. Критичностью к этому вопросу отличились лишь отличники по направлениям истории и обществознания. Конечно, подростковый возраст замечательно подходит для осознания своей индивидуальности и формирования целей на всю жизнь, но такая массовая цель одна на всех не похожа на проявление индивидуальности. Это насторожило меня.
Конечно, интеллект не коррелирует с осознанием своих собственных эмоций и проработкой внутренних эмоциональных конфликтов, подобная «утечка мозгов» свидетельствует о воздействии внешних сил и нарративов на универсальные скрытые внутренние конфликты, которые подогреваются культурой, частью которой стала уже и современная психотерапевтическая практика.
Я имею в виду не просто абстрактное «информационное воздействие и пропаганду», это влияние может совершаться и приниматься носителями культуры вполне неосознанно, отчего не утрачивает эффективности, а даже наоборот. Впрочем, стоит вернуться к более конкретным примерам этих неосознанных манипуляций, где будет понятна эта схема на примере базовых отношений детей со своими родителями.
У меня довольно много клиентов, уделяющих особое внимание сепарации как единственному спасению через дистанцирование и разрыв зависимых отношений. И если в терапии появляется возможность прожить свою агрессию, обиду, разочарование без демонизации специалиста и идеализации следующего, процесс принятия реальности другого и самого себя значительно расширяет осознание и чувствование реальности.
Среди коллег-психологов, как и среди другой «современной интеллигенции» гораздо чаще встречается сильный эмоциональный отклик и соответствующие действия (отыгрывание) отчаянной попытки организовать сепарацию. Сепарация, как внутренний процесс отрыва от первичного материнского объекта заменяется внешним отыгрышем в действиях: эмиграцией, разводом, обрывом других социальных контактов и их виртуализация. Часто можно встретить сочетание этих действий.
При таком раскладе разрушается или становится недоступным единство позитивной идентификации отдельной индивидуальности с большим Другим. Развитие останавливается на инфантильном протесте ужасающей матери, далёкой от внутриутробного совершенства, горевание о навсегда утраченном идеале становится невозможным. Следовательно, этот идеал продолжается в поиске более предсказуемой, богатой и безопасной страны; более приятной и сексуальной жены, более надежном и сильном муже и прочее. Но смена матери на новую не помогает решить внутренних конфликтов.
Такой ребенок в своём протесте нуждается в изменении внешних условий для своего роста. Во многом, это обоснованное требование, однако реальные люди уже совсем не дети и имеют (хотя бы в теории) ресурсы влиять на окружающие условия, вплоть до их улучшения. В браке это соответствует перестройке отношений с конфликтных на взаиморазвивающие, а в социальных процессах – реальным созидательным усилиям по развитию и труду на общее благо.
Такие перспективы развития блокируются культурой, в которой ответственность за свою жизнь легко спроецировать на государство, родину-мать, властителя-отца, глобальный рынок, абъюз, коррупцию, преступность и другие формы поиска виновных. Легко угадать какие именно внутренние конфликты проецируются на перечисленные образы. В такой забуксовавшей сепарации ощущению бессилия можно противопоставить лишь бунт и агрессию, взятую из глубинных обид и разочарований. Позитивная идентификация возможна лишь внутри своего лагеря-утробы, что может принимать форму культуры отмены или даже гуманистических ценностей.
Если говорить о культурных нарративах, можно выделить два основных: западная культура требует уйти от «плохой» демонизированной матери, спасая себя; восточная требует слияния, не бросать идеализированную мать, отдать за неё жизнь, спасая душу, а не тело.
Стоит ли говорить, что обе эти позиции являются крайностями и не способствуют здоровой сепарации, где взросление сочетает в себе принятие матери такой какая она есть, со всеми её реальными плюсами и минусами, но при этом развивая способность жертвовать инфантильным удовлетворением ради будущего (следующих поколений), как продолжения этой реальной, а не идеализированной или демонизированной матери.
Другими словами, индивидуация ведет не к вражде, расколу на хороших и плохих, психологическим защитам и импульсивному поведению, а к самораскрытию и позитивной идентификации с Другими, чувством единства со всем человечеством, а не только с его «хорошей», «сильной», «праведной» или «прогрессивной» и «цивилизованной» частью.
Познавая себя и исцеляя свой внутренний раскол, возможно познать и принять других.
В языке древних шумеров, более 5000 лет назад присутствовали и абстрактные понятия, слово «свобода» можно было дословно перевести как «возвращение к матери». Это является замечательной иллюстрацией здоровой сепарации, которая заключается в преодолении слияния как поиска идеалов вовне, и в преодолении желания изолировать себя в новой идеализированной среде, которая противопоставлена демонизированной.